Какие языки знает вилли мельников. Интервью с вилли мельниковым

Вообще-то Виталий Мельников (родители назвали его Вильфрид , а стал он известен как Вилли ) уже однажды умер. Клиническая смерть настигла его после ранения в голову 22 ноября 1985 года возле города Герат на северо-западе Афганистана, куда он попал в составе ограниченного советского воинского контингента «для выполнения интернационального долга». С тех пор именно эту дату Вилли Мельников считал своим вторым днем рождения.

Пулевое ранение в голову и контузия от подрыва на мине не помешали этому сильному и мужественному человеку, двигателем которого были любопытство и инстинкт саморазвития, овладеть десятками языков. Точное число их никому не известно, хотя Википедия утверждает, что Вилли Мельников, о лингвистическом феномене которого снимали передачи и научно-популярные фильмы, знал свыше 100 языков. Знакомые, впрочем, уверяют, что было их гораздо больше. Например, в Интернете встречается цифра 114 или 106 — именно на таком количестве языков у Вилли Мельникова есть поэтические тексты (он автор шести сборников стихотворений, участник многочисленных альманахов и антологий).

Научный сотрудник московского НИИ вирусологии им. Д.И.Ивановского и кандидат медицинских наук, Вилли Мельников прославился в основном не как ученый, интересы которого лежали на пересечении молекулярной биологии и энтомологии, но как деятель неофициальной культуры, стремившийся к синтезу самых разных видов искусства и творческих практик. Мельников делал коллажи и лингвогобелены, украшаемые надписями на всевозможных языках, активно развивал отечественный мейл-арт, участвовал в музыкальных перформансах и хеппенингах (один из самых известных его тандемов сложился с Германом Виноградовым внутри проекта «БИКАПОния Небесного Леса»). Сам Вилли говорил о своей художественной деятельности как о «симбиозе контрастов», для которого постоянно придумывал новые жанры. Это была «фотоживопись» и «сотография», «лингводизайн» и «драконография», «люменоскрипты» (фотостихоглифы) и «муфтолингвы», а также дизайн ювелирных украшений и обложек виниловых дисков. Эти футуристические, по сути будетлянские, эксперименты расколдовывания русского «самовитого слова» делали Вилли Мельникова наследником и продолжателем традиций революционного русского авангарда.

Расцвет творческой активности Вилли Мельникова пришелся на 1980-1990-е годы, когда его лингвогобелены и визуальные поэтические тексты публиковались в легендарной газете «Гуманитарный фонд» и неподцензурных альманахах, участвовали во многочисленных выставках. Визуальные композиции Мельникова, его графические тексты и листы находятся в собраниях художественных галерей России и стран Европы, в частных коллекциях обеих Америк, в Австралии, в Японии, а также в Интернете. Со стороны порой казалось, что Мельников разбрасывается своим дарованием, однако теперь со всей очевидностью становится заметным единство его творческой деятельности, осуществляемой по одному, лишь ему ясному плану, для обозначения которого он ввел особое понятие — «метахимия».

Кстати, так — «Метахимия люков» — назывался проект Вилли Мельникова, показанный в феврале этого года в московском Музее воды. Кажется, именно эта выставка раскрашенных и преображенных фотоснимков, рассказывающая о том, что «люки — это таблетки, принимаемые дорогами, страдающими от дромоальгии» (головной боли, вызываемой дорожным движением), стала последним большим арт-проектом Мельникова. Символично, что связан он именно с мигренями.

Наследие Мельникова сложно поддается классификации, точно Вилли специально придумывал сложности для будущих исследователей, создавая объекты мимо всех общепринятых дефиниций и жанров. После клинической смерти в 1985-м Вилли Мельников успел сделать очень много, хотя и его вторая жизнь прервалась внезапной болезнью. Девятнадцатого августа этого года у него произошел инсульт, и сразу же в Интернете появились призывы друзей-художников помочь уникальному поэту-полиглоту, положившему жизнь на расширение границ русской поэтической и визуальной культуры. Художники и поэты начали собирать деньги на лечение и уход. Увы, болезнь победила, и вторая жизнь Вилли Мельникова оборвалась на 54-м году жизни.

Интервью «постоянного автора нашего журнала, кандидата физико-математических наук Сергея Федина с Вилли Мельниковым-Сторквистом». Боюсь, что тема среди лингвистов неприличная, но, с другой стороны, явного опровержения полиглотских способностей г. Мельникова я нигде не встречал, а хотелось бы.

С точки зрения лингвиста г. Мельников, якобы говорящий на ронго-ронго, креольском, руническом и шумерско-аккадском, несет чушь. Об этом я говорил в другом сообществе для общей аудитории . Мне было бы интересно, насколько грамотно он выражает мысли на разных языках, насколько об этом можно было бы судить из записки, будто бы написанной им для статьи в «НиЖ»:

1. Русский текст - все в порядке, кроме странного пунктуационного знака, похожего на помесь восклицательного знака с запятой, за которым следует тильда; первый раз такой вижу.
2. Английский текст - между двойкой и тройкой: wish you of smth невозможно (русская идиома: желаю тебе + noun gen. ?), to keep kiddings apart никакого смысла, кажется, не передает («выводки детей»? all kidding aside? ), Mediaeval proverb требует определителя. Впрочем, язык живой - может быть, это один из восточноафриканских вариантов английского…
3. Латинский текст - очень плохо: consequentes est - никаких следов наречия consequentes в латинском языке я не нашел, а как причастие оно не согласуется в числе с глаголом. Опять же, если это не средневековый какой латинский.

Текст глаголицей - ничего не понимаю. Транскрипция: ПОВѢМ НЕ ДРѦСЕЛОВАТИ/ДА НЕ ОУБИНОВАТIСѦ. Что это было? Там с прочими языками так же печально?

Второй вопрос - графологический, насколько тут вообще можно что-то разглядеть. Мне, по необразованности, кажется, что она написана по крайней мере тремя инструментами (толстое круглое перо, тонкое круглое и прямоугольное, последним текст на иврите). Можно ли определить, сколько здесь рук? Это один человек писал?

Никакого практического интереса у меня тут нет, просто чтобы знать наверняка. Поставить для себя точку в этой теме.

Доб. «Перевод» из «Науки и жизни»: Дорогие читатели журнала-космоса «Наука и жизнь»! Желаю вам счастливых бытий, если ситуация не шуточная, относитесь к ней с юмором! Никогда не становитесь героями средневековой поговорки:"Если вы кому-то надоели, то вас объявляют несуществующими". Следовательно , берегите себя, не превращая свою жизнь в существование! Будьте здоровы физически и творчески! Радуйтесь любым курьезам - это не трудно! Сочиняйте самые необычные тексты, стихи - и однажды почувствуете, что они сочиняют вас самих, а это - вернейший способ сбежать от обыденности, сделав каждое межвременье непроницарственною предначертайной. Не бойтесь симбиозов взаимоконтрастных областей человеческих знаний - они всегда рады видеть друг друга. Именно на стыке их различий возникают молнии самых самобытных озарений! Поэтому мне так симпатичен журнал, где уживаются наука и жизнь вместе. Будьте осторожны с фальшью, не доверяйте святошеству и лицемерию. И, всматриваясь в заокеанские дали в поисках истин, умейте увидеть то, что находится прямо перед глазами.

Смешное слово «полиглот» у меня всегда ассоциировалось с «обжорой». Впрочем, во многом это и есть не то языковое обжорство, не то лингвистическая наркомания: чем большим количеством языков овладеваешь (а если точнее — они овладевают тобой), тем дальше хочется исследовать ещё неведомые тебе, — срабатывает эффект недостижимой линии горизонта. А по оценкам специалистов, на планете Земля — около трёх с половиною тысяч языков и диалектов. Поэтому я, владея лишь девяносто семью из них (включая пригоршню древних), сожалею о краткости жизни и недоумеваю над действиями «Горца» Дункана МакЛауда, который всё своё многосотлетнее существование посвятил отрубанию голов своих собратьев по несчастью!.. Кстати, мне нередко приходится встречать сомнения в моей человеческой природе: мне объявляют, что полиглотство — это не дар Божий, а гостинец сатаны! Так что реальное Средневековье в сознании людей и не думает кончаться…

Как мне это удалось? Для меня самого здесь начинается территория загадок: ведь навскидку кажется, что полиглотство пришло ниоткуда. Хотя стартовые ступени всё-таки были. В четырёхлетнем возрасте я увлёкся энтомологией, а поскольку названия насекомых нужно было знать как по-русски, так и по-латыни, то с последней всё и началось.

Классу к шестому в моём багаже присутствовали немецкий и скандинавские языки, включая древние рунические типы письменности. Просыпался интерес к романской, кельтской группам, магнитами замаячили языки Востока и североамериканских индейцев… Но в школе моя половина класса изучала английский, а он-то мне как раз и не давался. Так что переходный экзамен в конце восьмого класса я отвечал учительнице немецкого, а «англичанка» сидела рядом и, кажется, ревновала…

Сразу после десятого класса я поступил в Московскую ветеринарную академию. Моими однокурсниками стали ребята из африканских стран, оказавшиеся открытыми и благодарными собеседниками. Они были польщены, встретив мой интерес в отношении их племенных наречий. Так в мой мир вселились языки суахили, мандэ, зулушу, эве, йоруба, мванга, хтачингу, догон… А учившиеся на других факультетах аргентинцы и чилийцы снабжали меня экзотическими языками южноамериканских народов.

Дома же я вертел ручку настройки радиоприёмника «Океан» и «висел на языках» дикторов радиостанций всего мира, вслушиваясь в произношение и интонацию. Но студенческую эпоху сменила донельзя контрастная ей армейская — меня призвали на срочную службу солдатом Советской армии. Моя часть базировалась в Туркмении, но долго пробыть там мне не довелось: возглавлявшему особый отдел этой ракетной бригады полковнику показалось подозрительным моё знание нескольких языков (тогда ещё шести). Мне был предложен ультиматум: сознаться, у каких иностранных разведок я в услужении. И когда до меня дошла вся серьёзность происходящего абсурда, сочувствовавшие офицеры части посоветовали подать рапорт о переводе в действующую Сороковую армию. Так я оказался участником войны в Афганистане (1984-85 гг.). Но мне всегда казалось, что главным принципом выживания в самой безнадёжной ситуации должно стать умение приручить эту ситуацию, заставив её работать на себя. И я начал впитывать речь обитающих в этой стране народов. И когда в начале января 1986-го я, сойдя с поезда «Ашхабад-Москва», поздоровался с родным городом на пяти новоприобретённых языках, то нацелившийся было на меня военный патруль почему-то раздумал ко мне подходить…

Осмелюсь заявить — неспособных к языкам нет ! Есть лишь те, кто в силу неких досадных причин не успел ещё осознать то многомерье и разноокрасье жизни, которые она получает в дар от языков, одновременно сбрасывая с себя стереотипы, банальности и скуку. Основная моя языкопознавательная волна родилась в те годы, когда различные словари и курсы языков свободно лежали в словарных отделах «букинистов» и стоили копейки. А к началу языкового бума (в конце перестройки) моя лингвистическая коллекция продолжала пополняться уже через живых носителей: появились приятели в большинстве стран мира. Среди них люди, подарившие мне свои родные языки, многие из которых изолированные, то есть не имеющие родственных себе. Это, например, языки японских айнов, бирманских гэрулау, вьетнамских руккьюм, каталонских басков, британских пиктов, карибских гуанчи, австралийских калкадунов, аргентинских рдеогг-семфанг, сибирских юкагиров, камчатских ительменов, филиппинских икшью, калифорнийских хопи, канадских тлинкитов или индейцев-шайеннов из североамериканского штата Вайоминг… Не говорю уже о таких «Вавилонах», как Африка, Индия или Кавказ! Само по себе полиглотство настолько ошарашивает людей, вызывая зачастую далеко не доброжелательную реакцию, что мало кому приходит в голову поинтересоваться о механизме самого феномена — не то дара, не то проклятия, заложником которого я стал. Моим собеседникам становится не до того, чтобы взглянуть, что же я делаю из всех моих языков? А ведь в этом — один из ключей к многоязычию! Прежде всего, мой главный критерий знания языка — писать на нём поэтические тексты, думать на нём в зависимости от ситуации и настроения. Я привык относиться к любому языку двояко: с одной стороны, он — живое существо, мой старший брат по разуму; а с другой — это стройматериал для создания моего авторского арт-пространства. И даже тот, кто привык считать себя человеком не творческим (условия жизни и/или род занятий к творчеству якобы не располагают), непременно откроет для себя огромный психотерапевтический потенциал языковых ландшафтов, будто всмотревшись в мир сквозь фасеточный глаз стрекозы.

Случалось, что жизнь навязывала мне экзотические обстоятельства совсем не радужного свойства, но они оборачивались трамплинами в языкознание и другие ниши человеческого интеллекта. Самый жёсткий из таких случаев — моя афганская контузия взрывною волной от разорвавшейся рядом мины. Несколько моих однополчан при этом погибли, а сам я, пройдя через клиническую смерть, вернулся из запредельности с перекроенным восприятием окружающего. Контузия долго мешала мне жить уже после войны, но мне удалось перепрыгнуть чрез неё, погружаясь во взаимоконтрастные области знаний и становясь в этом смысле многостаночником (или как я привык про себя говорить, мультименталистом). И жизнь на стыке таких разностей — ещё один ключ к полиглотству: как в физике между плюсом и минусом возникает электрический ток, так и при путешествиях между далёкими друг от друга сферами знаний также проскакивает некое подобие искры зажигания, заводящая мотор полиглотства. Но этот двигатель, в отличие от автомобильного, не только перерабатывает топливо, но и рождает своё, принципиально новое. Одним из вариантов последнего у меня стал литературный стиль неологизмов, слов-образов-кентавров, который я назвал «муфтолингва». Скажем, поговорка «долг платежом красен» будет в данном стиле звучать так: «Задолжадность возвращедростью красна!». Или — о песне: «Мерзлятся, медитая, льдинозавры…». А вот — предостережение: «Не всякая заглядевушка сможет стать головокруженщиной, а тем более дожить до неувядамы!..».

В моём арсенале есть немало языков, которые я освоил только для того, чтобы читать любимых авторов в оригинале. А поскольку поэзия изначально непереводима, то Артюра Рэмбо по-настоящему стоит читать лишь по-французски, Данте — по-итальянски, Сэй-Сёнагон — по-японски, Хайяма — на фарси, Библию — на древнееврейском и греческом…

Общая ошибка приступающих к новому для них языку — стремление зазубривать как можно больше слов, не задумываясь над идиоматикой и фразеологией языка. А ведь в них — его душа! Например, русской идиоме «после дождичка в четверг» соответствуют: в немецком — «когда собаки залают хвостами», в тибетском — «когда скалы станут мягче облаков», в бенгальском — «когда обезьяна поклонится брахману», а в болгарском — «когда зазнавшаяся свинья в жёлтых шлёпанцах на грушу вскарабкается»! В языке же полинезийцев острова Таити до сих пор бытует оборот «когда Гоген налоги заплатит», родившийся ещё при жизни поселившегося там в конце 19-го века художника Поля Гогена.

Как видите, при таком подходе изучение языков превращается в истинное приключение на других планетах! К тому же у каждой из планет непременно открываешь разномастные спутники. Ими становятся разные варианты одного языка, например общепривычного английского: здесь и его американский вариант со своими особенностями в каждом штате; и новозеландский с австралийским, впитавшие слова и обороты из языков аборигенских племён; и канадский фринглиш; и гавайский пиджэн…

И ещё один секрет: довольно эффективным оказывается изучение двух и более языков параллельно, причём из различных групп (семей). Видимо, здесь проявляется синергизм действия — когда максимальный результат достигается совместным участием контрастов. Наконец, необходимо заметить: освоение языков не должно превращаться в тупую самоцель, когда изучающий с мрачной решимостью всякий раз берётся за книги, словно следуя расписанию некой мазохистской повинности. Так недолго забыть и родной язык! Незнакомая ещё языковая галактика должна стать и вашей советчицей, и исповедницей, и тогда лишь обернётся вашей наставницей и путём к самопознанию, сделав вас неприступными для депрессий и серых будней — или, говоря на муфтолингве, «действисельности и повседнервности».

Тема: РАСКРЫТИЕ ТАЙНЫ ПОЛИГЛОТА ВИЛЛИ МЕЛЬНИКОВА И ДРУГИХ ЛЮДЕЙ С ФЕНОМЕНАЛЬНЫМИ СПОСОБНОСТЯМИ. В России живет человек, говорящий на 104 языках.

ВОПРОС № 96

В чём заключается тайна появления феноменальных способностей памяти у некоторых людей после клинической смерти?

Ответ:

Кратко об интервью с В.Р.Мельниковым: «Ученые подтверждают: Вилли Мельников /Виталий Робертович Мельников, 1962 г.р./ действительно полиглот, достойный Книги рекордов Гиннесса. Сегодня в его «коллекции» — традиционные европейские и восточные языки, редкие и экзотические наречия, на которых говорят племена индейцев и эскимосов, а также языки, носителей которых на земном шаре не осталось, например древнеисландские … По оценкам специалистов, на Земле около шести тысяч языков и диалектов. Среди них есть изолированные языки, то есть не имеющие родственных себе. Вилли их называет «изоляты» и любит их больше всего. Это языки японских айнов, бирманских гэрулау, вьетнамских руккьюм, каталонских басков, британских пиктов, карибских гуанчи, — смакуя, перечисляет Мельников. — Поэтому я, владея лишь 104 языками, включая пригоршню древних, сожалею лишь о краткости жизни…

Учёные пытались изучать мои способности, — признается полиглот. — И нейрофизиологи, и психологи, и лингвисты, и психотерапевты. Но все разводили руками.
— Ученые, — продолжает Вилли, — мне объяснили, да я и сам врач, биолог: для того чтобы объяснить мой феномен, искать надо не то, что можно разъять скальпелем и нашинковать на томографе. Здесь что-то связано со структурами, которые еще нельзя изучить современным инструментарием. Может, в мозге полиглотов работает какая-то иная полевая форма жизни — как электромагнитные поля, которые нельзя пощупать и увидеть… Кстати, свою память я совсем не считаю феноменальной. Плохо запоминаю отчества людей и анекдоты.
В 13 лет родители мне раскрыли семейную тайну. Оказалось, что моя настоящая фамилия – Сторквист /»мельник» по шведски/. Мой дед был шведом, бабушка исландкой. Как ветеринарный врач он был приглашен в революционную Россию по линии Коминтерна, но попал в жернова сталинской мясорубки. Отец для спасения семьи сменил фамилию на Мельников. А имя по паспорту — Виталий — я сменил сам на Вилли…

К армии уже хорошо знал с десяток языков. Сослуживец доложил в особый отдел части (часть была секретная — ракетная), что Вилли — полиглот. Особисты допросили его с пристрастием и записали в личном деле, что он является «шпионом». Трибунал и штрафной батальон был заменен Афганистаном… А 22 ноября 1985 года, — уже с болью вспоминает Вилли — во время минометного обстрела разорвалась глинобитная стена и упала на наш взвод, накрыло взрывной волной. Выжил я один. Без сознания пробыл 20 минут, клиническая смерть длилась 8 минут. Рекорд — 15 минут, после этого нейроны уже погибают. Почти три года голова болела так, как будто ее выскребали изнутри… Но потом освоение новых языков вдруг пошло еще быстрее и легче. Происходит это примерно так. Вилли внимательно смотрит на человека, говорящего на незнакомом наречии, слушает его речь, потом будто настраивается,… и внезапно, словно приемник, «ловит волну» и выдает чистую речь без помех. Берет в руки книгу на незнакомом наречии и сразу начинает читать. По мере того как читает, в голове у него начинает звучать мелодия. Это означает, что мозг уже готов к работе над языком…

Ченнелинг — (прокладывание канала или передача по каналу), так мой феномен попытались объяснить американские психоневрологи, с которыми я познакомился в Праге на конференции по биометрии.

Но языки для меня, их количество, не самоцель, — уверяет Вилли. — Они двери в другие миры, строительный материал для создания своего арт-космоса, а иной раз — и ключи к загадкам истории…

Он, например, изучил происхождение африканского племени догонов, живущего на территории современной Республики Мали. Их предки, как гласит легенда, прилетели со звезд, и их потомки до сих пор поклоняются Сириусу. Специально изучил язык их жрецов — хтачингу. Разговаривал с их детьми, которые учились в Москве. Те даже не сомневаются, что они — дети космических пришельцев…

Сегодня Мельников-Сторквист — научный сотрудник Института вирусологии им. Д. И. Ивановского РАМН. Кандидат медицинских наук. В известных книгах рекордов — России и Гиннесса — его фамилии нет. Для того чтобы попасть на их страницы, нужно подать официальное заявление о своем желании признания рекордсменства. Такого желания у Вилли нет.
Он был полиглотом до травмы, до армии он уже знал 6 языков. А после черепного ранения его мозг получил некий загадочный доступ к мировым «лингвистическим каналам».
Директор Института мозга человека (Санкт-Петербург), член-корреспондент РАН, доктор биологических наук Святослав МЕДВЕДЕВ:

Есть утверждение зарубежных коллег, что полиглоты отличаются от обычных людей тем, что в их мозге больший объем белого вещества в височной доле левого полушария, в так называемой извилине Гешля, где обрабатывается звук. Но я считаю это утверждение во многом спорным. Значительное количество белого вещества говорит лишь о наличии больших связей между нейронами. Но дело в том, что объем какой-то области мозга далеко не всегда имеет связь с некой определенной функцией. Изучение языка — сложный процесс, в который вовлечены многие участки коры головного мозга и подкорковые структуры. Вполне возможно, что извилина, привлекшая внимание ученых, — лишь «оконечная» область процесса, которая отражает результат. Подобно тому, как мы видим результат работы компьютера на мониторе, но ведь работает-то весь системный блок. А как работает весь «блок» нам еще только предстоит узнать.

Что произошло и что помнит Вилли за время своей клинической смерти?

Это произошло в 1985 году, который считается периодом максимальных потерь войны в Афгане. В их число попал и взвод Вилли Мельникова. Все его товарищи погибли, а сам он после тяжелейшей контузии и ранения в голову оказался в состоянии клинической смерти, которая длилась около 8 минут.

Рассказ Вилли Мельникова о том, что он помнит, когда во время комы находился в Тонком, загробном мире:

«Все было очень красиво, трудноописуемо, никаких ангелов в конце я не видел, — рассказывает Вилли… — Подо мной был Солярис, бесконечный океан, состоящий как бы из жидких кристаллов, которые переливались один в другой, прочитывали друг друга и снова превращались. Я себя не видел, я был сознанием в чистом виде, тело тоже не видел. Но четко ощущал, что я — это я. Если пытался что-то разглядеть, объект выделялся из океана и приближался. Это были животные, растения, архитектурные сооружения… Но тут перед глазами встали взгляды моих погибших друзей, не глаза, а именно взгляды, И вот эти взгляды моих друзей, они словно отпружинивали меня назад. И меня выволокло обратно…

Судя по рассказу Вилли Мельникова, во время клинической смерти его мозг вышел на прямой контакт с глобальным информационным полем, из которого и поступала бескрайняя мозаика картинок-видений. После этого что-то случилось, продолжает он. — Я не мог понять, в чем дело, когда мне стали доступны другие языки, которые я сразу не мог идентифицировать, а некоторые не могу до сих пор. Сначала я думал, что это осложнения, но решил не делать быстрых выводов и понаблюдать. Я же представитель естественных и точных наук».

В тонком мире сформирована зона знаний о Вселенной.

ЗАГРОБНЫЙ МИР В ЗОНЕ ЗНАНИЙ — ЭТО МНОГОЧИСЛЕННЫЕ РАЗУМНЫЕ ОКЕАНЫ, ПОХОЖИЕ НА СОЛЯРИС ПИСАТЕЛЯ СТАНИСЛАВА ЛЕМА.

«Олег Кондрат приобрёл свои необычные способности во время службы в рядах пограничных войск, в составе мото-маневренной группы. В Афганистане он обеспечивал вывод советских войск, где получил контузию от разорвавшейся мины. Пройдя через мучительные боли, недели полной беспомощности и месяцы реабилитации, как бы в награду, он обрёл свой дар целителя и понял, что в этом состоит его призвание. Современная медицина шагнула далеко вперед, однако по-прежнему многие недуги ей не подвластны. Но они подвластны Олегу Евгеньевичу Кондрату.

Примеров «чудесного исцеления» в практике Олега Кондрата много. И патологии, которые ему удается побороть, весьма разнообразны: болезни нервной системы, неврозы, прединсультные состояния, стрессы и депрессии, тревоги и страхи, расстройства двигательной функции, варикоз, воспаления тройничного нерва, заикания, эндокринные расстройства, заболевания сердечно-сосудистой системы. Он устраняет также заболевания печени и желчного пузыря, астматические проявления, миомы и бесплодие, импотенцию, циститы, уретриты, тромбофлебиты, восстанавливает функции кишечника. Под его руками раны заживают быстрее, а рубцы рассасываются или становятся бледнее и незаметнее. Нормализуется гормональный фон, а фигура обретает красивые очертания — во многих случаях у пациентов попутно уходит лишний вес. У больных эпилепсией проходят приступы, или увеличиваются интервалы между ними. В настоящее время он, сотрудничая с медицинскими и научными институтами, продолжает совершенствовать свои методики и открывать новые пути исцеления. Так, совсем недавно Олег научился всего за один сеанс избавлять беременных женщин от токсикоза.

Феномен Кондрата получил научное подтверждение: способности Олега Евгеньевича прошли апробацию в лаборатории традиционных методов диагностики и лечения Минздрава РФ — в виде тестов, специально разработанных российскими учеными для выявления паранормальных (целительских, магических) способностей. Заключение экспертов данной лаборатории является на сегодняшний день самой объективной и независимой оценкой». Из интервью О. Беловой.

Профессор университета из Вирджинии Иен Стивенсон собрал коллекцию из более чем 2000 подобных фактов со всего мира.

Просмотры 4 036